Мой мир — это холод. В прямом смысле. Я — инженер-наладчик на крупном рыбоперерабатывающем заводе где-то на Сахалине. Моя задача — чтобы конвейеры, резаки, гигантские морозильные камеры работали без сбоев. Температура в цеху — минус двадцать пять. Тишина, если не считать гул агрегатов, нарушают только крики мастеров да редкие переговоры по рации. Работа сменная, две через две. После смены ты выходишь на улицу, а там либо снег, либо ледяной дождь. Холод снаружи, холод внутри, холод в общении — все мы, работяги, будто покрылись тонкой коркой льда, чтобы не растрачивать тепло попусту. Жена и дочь остались в Краснодаре, виделись раз в полгода. Связь — редкие звонки, где разговор упирался в короткие «как дела? — нормально». Я чувствовал, как между нами нарастает та самая ледяная стена, но не знал, как её разрушить. Казалось, уже и нечем.
Одним из тех редких «тёплых» мест был вагончик нашего электрика, дяди Васи. Туда после смены иногда заходили погреться не только телом, но и душой. Дядя Вася был философом. Как-то раз, глядя, как я тупо листаю ленту новостей, он сказал: «И чего ты мёрзнешь в своём телефоне? Найди себе занятие, где искра есть. А то совсем, как рыба глазированная, станешь». И он, словно в шутку, скинул мне в мессенджере ссылку. «Вот,
эпикстар вход, — сказал он. — Не для игры, а для тренировки. Там нужно решения принимать быстро, иначе проиграешь. Разгони кровь». Я фыркнул, но ссылка осталась.
В первую же свою выходную, когда скука и тоска по дому стали невыносимы, я вспомнил про неё. Зашёл. Просто из любопытства. Выбрал первую игру, что бросилась в глаза — про огонь и вулканы. Контраст с моей реальностью был настолько ярок, что это вызвало горькую усмешку. Поставил минималку — 100 рублей. Будто купил на минуту билет в тёплые края. Прокрутил. Ничего. Ещё раз. Снова мимо. Но процесс… он затягивал. Яркие краски, движение, простые правила — это был антипод моей монотонной, холодной, сложной работы. Я стал заходить регулярно, после сложных смен, когда руки дрожали от усталости и холода. Ставил по 200-300 рублей, не больше. Для меня это был не азарт, а терапия. Цветотерапия и терапия скоростью. Я оттаивал, глядя на эти виртуальные извержения.
А потом случился инцидент на заводе. В главной морозилке встал конвейер. Рыба начала подтаивать. Час простоя — огромные убытки. Меня вызвали среди ночи. Я шесть часов в ледяном аду искал причину, разбирал узлы, пока пальцы не теряли чувствительность. Нашёл. Устранил. Вышел на воздух на рассвете, и меня била мелкая дрожь — не от холода, а от нервного истощения. В комнате в общежитии было тихо и пусто. Я сел на кровать, и меня накрыло. Волна тоски, усталости, одиночества. Я взял телефон, чтобы позвонить жене, но посмотрел на время — четыре утра у них. Нельзя.
Тогда я открыл то самое приложение. Мой эпикстар вход был на автомате. Я вошёл. Выбрал своего «вулкана». И поставил ВСЁ, что лежало на игровом счёте — около пяти тысяч рублей, накопленных за несколько месяцев мелких выигрышей. Не ради денег. Это был акт отчаяния. Последняя попытка высечь хоть какую-то искру тепла в себе. Я нажал кнопку, закрыл глаза и просто выдохнул.
Тишины не было. Раздался нарастающий гул, будто реальное извержение. Я открыл глаза. Экран пылал. Лава цифр заполняла всё пространство, бонусные раунды запускались один за другим, множители росли, как температура в печи. Это было оглушительно, ярко, горячо. Я смотрел, не веря, как человек, который тридцать лет мерз, вдруг оказался в эпицентре пожара. Когда стихия утихла, на счету было 1 750 000 рублей.
Первой мыслью было: «Глюк. От усталости». Я вышел, зашёл снова. Цифры не исчезли. Я потёр лицо ладонями, всё ещё холодными. И вдруг понял, что нужно делать. Не думал. Просто знал.
Я взял отпуск за свой счёт. Не на месяц — на две недели. Купил три билета: на самолёт до Краснодара и оттуда — на десять дней в Грецию. На остров Санторини. Туда, где белые дома, синее море и тёплый ветер. Я не предупредил их. Просто прилетел в Краснодар, взял такси до школы, где работает жена, и встретил её после уроков. Сказал только: «Собирайся. И Катю из школы забирай. Мы улетаем. Сейчас».
Она думала, я сошёл с ума. Показывать скриншот со счёта в машине было неловко, но я показал. Она расплакалась. Не от суммы. А от того, что я, её вечно замкнутый и далёкий муж, сделал это. Сорвался с цепи холода и привёз им лето посреди осени.
Этот отпуск растопил всё. Мы разговорились. Дочь, подросток, наконец-то рассказала мне о своих школьных делах не односложно. Мы смеялись, загорали, ели вкусную еду. Я впервые за годы чувствовал кожей настоящее тепло — и солнечное, и человеческое.
Те деньги кончились. Они ушли на тот отпуск и на хороший ремонт в их краснодарской квартире. Я вернулся на Сахалин. Но теперь всё по-другному. У меня есть цель: отработать контракт до конца и переехать к ним. Я разговариваю с женой каждый день, и мы строим планы. Холод в цеху меня больше не проникает до костей. Потому что внутри у меня теперь есть своё собственное, неделимое солнце. И это солнце я разжёг в тот ледяной рассвет одним-единственным спуском. Не для того, чтобы выиграть. А чтобы наконец-то согреться. И знаешь, получилось.