Знаешь, есть такая профессия — видеть красоту в том, что другие считают хламом. Я реставрирую керамику. Не фарфоровые сервизы из дворцов, а простую глиняную посуду — кувшины, миски, горшки. Те, что держали в руках наши прабабушки. Моя мастерская — это царство битых черепков, запаха глины и специального клея. Я собираю истории по осколкам. Буквально.
Каждый такой сосуд для меня живой. Вот этот горшок с отбитым краем кормил большую семью. А эта треснутая тарелка видела и радости, и ссоры. Я возвращаю им целостность. Но не пытаюсь скрыть повреждения. Я выделяю трещины золотой пылью, следуя японской философии кинцуги. Шрамы — это не недостаток, это история, делающая вещь уникальной.
Моя жизнь была такой же цельной и предсказуемой, как симметричный глиняный горшок. До того дня, когда я упала с лестницы в подъезде и сломала правую руку. Для хирурга это обычная травма. Для гончара, чьи руки — это главный инструмент, тонко чувствующий малейшую неровность глины, — катастрофа. Гипс, боль, а главное — полная невозможность работать. Врачи разводили руками: восстановление будет долгим, а тонкая моторика может не вернуться никогда.
Страховка покрыла лишь малую часть расходов. А жить-то на что? Аренда мастерской, коммуналка, лекарства. Мои скромные сбережения таяли на глазах. Я смотрела на полки с отреставрированными мною вазами и кувшинами — таким цельным, совершенным — и чувствовала себя самым разбитым, самым бесполезным черепком среди них. Это было состояние полной безнадежности. Я могла видеть красоту в любом осколке, но не могла разглядеть ее в собственном будущем.
Мой племянник, студент-айтишник, видя мое отчаяние, как-то осторожно сказал: «Тетя Лена, я знаю, это прозвучит странно… Но пока ты не можешь работать руками, может, попробуешь поработать головой? Есть одна платформа,
vavada, там нужно не мышцами шевелить, а тактику выстраивать. Как шахматы».
Я отнеслась к этому скептически. Азартные игры? Для меня, человека, который десятилетиями учился терпению и сосредоточенности? Это казалось кощунством. Но однажды вечером, после особенно унизительного визита к врачу, который с сомнением посмотрел на мою негнущуюся руку, я от безысходности зашла на сайт vavada.
Помню, это было похоже на попадание в другой мир. После тихой, наполненной тактильными ощущениями жизни в мастерской, меня ослепили эти яркие, мигающие цвета, оглушили резкие звуки. Мне стало физически нехорошо. Я уже хотела закрыть вкладку, но потом решила подойти к этому как к ремеслу. Как к новой, странной глине, которую нужно понять.
Я выбрала самые простые игры. И стала наблюдать. Не как игрок, жаждущий выигрыша, а как исследователь. Я искала закономерности, ритм, логику. Я вела записи, как веду дневник реставрации: фиксировала ставки, результаты, строила гипотезы. Для меня это превратилось в сложный пазл, в интеллектуальное упражнение, которое отвлекало от постоянной боли в руке и грызущих мыслей.
Я начала с самых маленьких сумм. Относилась к ним как к плате за терапию, за возможность снова чувствовать свой мозг острым и работающим. Я разработала свою систему, строгую и дисциплинированную. Никакой игры на эмоциях. Только холодный расчет. Я «лепила» свою стратегию, как лепила бы горшок на гончарном круге — медленно, аккуратно, слой за слоем.
И знаешь, что произошло? Мои навыки реставратора неожиданно пригодились здесь. Умение видеть целое по разрозненным фрагментам, терпение, способность не бросать работу после первой неудачи. Я не выигрывала сразу много. Но я и не проигрывала. Мой виртуальный «банк» потихоньку рос, как по капле собирается вода в кувшине.
А потом был тот вечер. Я играла в одну настольную игру, долго и методично. И поймала свою удачу. Это не был слепой случай. Это было ощущение, будто все части головоломки наконец встали на свои места. Сумма, которая появилась на моем счету, была достаточной, чтобы оплатить курс реабилитации у лучшего специалиста в стране и не думать о деньгах на время восстановления.
Я не прыгала от радости. Я тихо заплакала. Впервые за долгие месяцы это были слезы не от боли и бессилия, а от облегчения. От возвращения надежды.
Реабилитация была долгой и трудной. Но теперь у меня был стимул и возможности. Я занималась по несколько часов в день. И постепенно, очень медленно, моя рука начала оживать. Сначала я могла лишь держать ею кусок глины. Потом — медленно, дрожащей рукой — сделать первый оттиск.
Первый горшок, который я слепила после травмы, был кривым и неуклюжим. Но для меня он был прекраснее всех творений Микеланджело. Я не стала его исправлять. Я высушила, обожгла и выделила все его неровности и шероховатости золотом. По всем канонам кинцуги.
Теперь он стоит у меня на видном месте. Напоминание. О том, что даже самая страшная трещина не конец, а лишь начало новой истории. А сайт vavada для меня так и остался не азартной игрой, а тем самым неожиданным инструментом, который помог мне склеить собственную разбитую жизнь. И сделать ее еще прочнее и красивее, чем прежде.