Я работаю звукорежиссером на радио. Мой мир — это волны, частоты, децибелы. Я вырезаю малейший шум, убираю паузы, делаю голоса идеально чистыми. После работы я возвращаюсь в свою квартиру с тройной звукоизоляцией, где слышно только биение собственного сердца. Иногда мне кажется, что я сам становлюсь частью звуковой дорожки — ровной, предсказуемой, лишенной случайностей.
Все изменилось, когда на радио пришел новый ведущий — молодой парень с горящими глазами. После его первого эфира я целый час вырезал его смех, паузы, неправильные ударения. Когда я показал ему обработанную запись, он поморщился: «Вы убили все живое. Это теперь не я, а робот». В тот вечер я не мог уснуть. Его слова звенели у меня в ушах громче любого шума.
На следующий день я нашел
вавада зеркало. Не знаю, что меня толкнуло — может, отчаяние, может, любопытство. Я зарегистрировался, внес какую-то сумму, выбрал первый попавшийся слот. И когда он запустился, со мной случилось невероятное.
Звуки! Настоящие, живые, неотредактированные звуки! Скрип вращающихся барабанов, щелчки кнопок, музыка, которая меняла ритм совершенно случайным образом. Я не мог это контролировать, не мог выровнять, не мог подчинить себе. И впервые за долгие годы я не пытался.
Я начал заходить на вавада зеркало каждый день. Сначала на пять минут, потом на десять. Я слушал. Просто слушал эту какофонию, этот прекрасный, неподконтрольный мне хаос. Постепенно я начал слышать в нем свою, особую музыку.
Как-то раз ко мне на радио пришла пожилая женщина записать поздравление для внука. Она волновалась, делала паузы, сбивалась, смеялась. Раньше я бы все это вырезал. А в этот раз оставил. Когда она услышала запись, у нее навернулись слезы: «Я и не знала, что могу быть такой… живой».
Сейчас я все так же работаю звукорежиссером. Но теперь я иногда оставляю небольшие паузы, случайные вздохи, неправильные ударения. Дикторы сначала удивлялись, а потом поняли — так их голоса звучат человечнее, теплее, настояще.
А вавада зеркало осталось для меня тем местом, где я учусь слышать жизнь во всей ее непредсказуемой красоте. Где я напоминаю себе, что идеальная тишина так же мертва, как и идеальный звук. И что самое прекрасное в музыке — это те самые случайные ноты, которые нарушают гармонию, чтобы создать новую, более сложную и настоящую.